Христианство Трудность вопроса о происхождении христианства Мы не знаем точно, когда, где и как возникло христианство. Это, впрочем, относится ко всякой исторической религии. Возьмем ли мы буддизм, ислам или христианство, - историк, пытающийся выяснить конкретную картину их возникновения, находится в одинаково трудном положении. Религия всегда появляется как стихийное движение, корни которого глубоко скрыты в общественной психологии определенной эпохи. Роль здесь отдельной конкретной личности очень невелика. Всякая религия рождается в напряженной социальной атмосфере, которая еще до возникновения определенного учения является религиозной. Это - атмосфера глубокого недовольства окружающим миром, сознание слабости человека и полной невозможности для него собственными силами изменить условия этой жизни. Это - горячая вера в сверхчеловеческую силу, которая одна только может помочь человеку. Это - атмосфера страстного ожидания, атмосфера чудес, знамений и легенд, рождающихся неизвестно откуда. В такой обстановке всякий конкретный факт мгновенно окутывается покровом мифа. Извлечь его из-под этого покрова крайне трудно, почти невозможно. Задача историка затрудняется еще тем, что он имеет дело с источниками более поздними, чем изучаемое им религиозное явление, источниками, которые фиксируют уже сложившуюся религию. Такие источники (евангелие, коран и пр.) излагают легендарно-мифологический материал уже в обработанном виде. Так как их составляют лица, заинтересованные в распространении новой религии, то они произвольно подбирают материал, выдумывают одни факты, скрывают другие, - все это для того, чтобы представить новую религию в самом благоприятном освещении и поразить воображение верующих. Источники по истории раннего христианства страдают всеми этими недостатками. Официальные источники - это четыре евангелия (Матфея, Марка, Луки и Иоанна), "Деяния апостолов", "Послания апостолов" и "Откровение" Иоанна ("Апокалипсис"). Они составлены не раньше второй половины I в. н. э., следовательно значительно позднее тех событий, о которых в них идет речь. К тому же они неоднократно перерабатывались, и найти в них древнейшее ядро почти невозможно. Настоящие авторы этой христианской литературы не известны, так как все четыре евангелиста и все апостолы - вымышленные лица. Да и трудно здесь говорить о каком-нибудь определенном индивидуальном авторстве. Подобно тому, как мы не можем установить авторов "Илиады" и "Одиссеи", так нельзя установить и авторов христианского религиозного эпоса. Если обратиться к содержанию хотя бы евангелий, то сразу же бросается в глаза их чисто мифологический характер. Основной сюжет евангелий - история жизни, смерти и воскресения Иисуса из Назарета - типичный миф, сходный с аналогичными мифами восточных религий. Все в этой истории, начиная с чудесного рождения Иисуса от "духа святого" я кончая его воскресением и восшествием на небеса, является плодом религиозного творчества, не имеющего никакого отношения к действительности. К тому же в трактовке отдельных событий между евангелиями существуют большие расхождения, что исключает возможность, даже в евангельских рамках, дать свободную от противоречий историю возникновения христианства. Те же самые черты, которыми отличается официальная ("каноническая") христианская литература, мы найдем и в той литературе, которая не вошла в список признанных церковью книг ("Канон"). Такие произведения, как "Учение 12 апостолов" (Дидахе), "Пастырь" Герма и другие, дают нам некоторый материал для суждения об идеологии раннего христианства, о социальном составе христианских общин и пр., но нисколько не облегчают поиски конкретно-исторических путей возникновения новой религии. Таким образом, христианская литература в этом вопросе ни в какой мере не может считаться историческим источником. Но отрывочные сведения о раннем христианстве мы находим и у греко-римских писателей I - II вв. н. э.: Тацита, Светония, Иосифа Флавия и других, более поздних. Историческая критика уже давно поставила под вопрос их подлинность. Некоторые из этих свидетельств (например, Иосифа Флавия) являются бесспорной подделкой христианских переписчиков, сделанной для того, чтобы подкрепить новую религию авторитетом известных писателей нехристиан. Другие (данные Светония) слишком отрывочны и неопределенны, чтобы на основании их можно было сделать какие-нибудь выводы. Более или менее точные сведения о христианстве мы имеем только, начиная с конца II в. н. э., когда появляются более достоверные источники. Но в этот период христианство почти совершенно сложилось. На самый же интересный вопрос: как оно возникло? - эти источники ответа нам не дают. Поэтому здесь мы можем высказывать одни только предположения. Вопрос, еще осложняется тем, что происхождение христианства никогда не было чисто "академической" проблемой. Начиная с возникновения новой религии и вплоть до наших дней, вокруг нее кипела острая политическая борьба. На протяжении почти двух тысячелетий христианство использовалось как сильнейшее орудие классовой борьбы, в разные эпохи разными классами и для различных целей. Это отражалось и в науке. В буржуазной научной литературе мы не найдем объективного подхода к христианству. Историки церкви пытались решить вопрос с определенных субъективно-классовых позиций, что крайне затрудняло решение не только общих, но и частных проблем. Только марксизм впервые дал возможность строго научного, объективного подхода к вопросу о христианстве. Но положение историка-марксиста затрудняется тем, что он вынужден работать на почве, чрезвычайно засоренной классовой историографией. Предпосылки христианства Легче всего выяснить вопрос о социально-политических и идеологических предпосылках христианства. Оно возникло в I в. н. э., когда после разгрома революционного движения II - I вв. до н. э. низшие слои римского общества были охвачены глубоким отчаянием и апатией. У них отсутствовало ясное классовое сознание и поэтому не было никаких перспектив, никаких надежд на будущее. Рабы, разорявшееся крестьянство, полунищая городская масса оказались неспособными сломить страшный гнет рабовладельческого Рима. Такое состояние общественной депрессии, упадка, безнадежности, характерное для эпохи реакции первого века империи, было весьма благоприятно для развития религиозных настроений. Эти настроения в первую очередь должны были охватить именно общественные низы. "Где же был выход, - писал Энгельс, - где было спасение для порабощенных, угнетенных и впавших в нищету - выход, общий для всех этих различных групп людей с чуждыми или даже противоположными друг другу интересами? И все же найти такой выход было необходимо для того, чтобы все они оказались охваченными единым великим революционным движением. Такой выход нашелся. Но не в этом мире. При тогдашнем положении вещей выход мог быть лишь в области религии". Христианство и возникло первоначально как своеобразное движение масс, пытающихся в религии найти спасение от окружающей действительности. Конечно, спасение было иллюзорным. Религия не спасала человека, она только играла роль наркотика, притупляющего боль. И однако столь тяжело было положение низших слоев римского общества и столь мала их классовая сознательность, что новая религия в течение двух столетий завоевала империю. Почему же нужна была новая религия? Разве старые культы греко-римского мира не годились для этой цели? Этот вопрос подводит нас к идеологическим корням христианства. Старая римская религия возникла тогда, когда Рим еще был маленьким городом-государством с населением, которое занималось, главным образом, сельским хозяйством. Религиозные потребности этого населения хорошо удовлетворялись поклонением родовым и семейным богам, а также мелким божествам природы, "заведывавшим" всем распорядком сельскохозяйственных работ. Позднее римская религия подверглась сильному греческому влиянию. Местные италийские божества - Юпитер, Юнона, Миневра, Диана, Марс - были сопоставлены с греческими богами и приобрели их черты. Однако даже такая эллинизованная религия оставалась наивным политеизмом, соответствующим примитивным общественным отношениям ранней республики. После того как в конце республики под власть Рима перешел весь культурный мир Средиземноморья, после того как Италия испытала глубокие изменения в хозяйственной и социальной жизни, - старая религия перестала удовлетворять возросшим религиозным потребностям. Что могли дать пестрому, многоязычному населению, все более и более нуждавшемуся в религиозном утешении, старые официальные боги Рима? Тогда среди широких масс начали распространяться различные восточные верования. На востоке - в Египте, Вавилонии, Сирии, а также в Греции - издавна существовали мистические, тайные культы. В Египте это были мистерии Озириса и Изиды, в Малой Азии и Сирии - Аттиса и Кибелы, в Вавилонии - Таммуза и Иштари, в Греции - Диониса. Они были связаны с верой в божество, которое умирает и затем воскресает. Являясь первоначально формой земледельческой религии, культы умирающего и воскресающего божества в дальнейшем, под влиянием роста социальных противоречий, начали углубляться. Боги земледельческих культов стали приобретать образы богов-избавителей, которые своей смертью искупали грехи человека, а своим воскресением давали ему надежду на бессмертие. Обрядовая сторона этих культов находилась в полном соответствии с их мистическим содержанием. Культы носили тайный характер и были доступны только "посвященным". Богослужение было театрализовано с целью сильнее повлиять на воображение верующих. Огромную роль в нем играли музыка, чередование яркого освещения и темноты и пр. Участники мистерий доводили себя до экстаза, до состояния исступления различными способами: постом, головокружительной пляской, музыкой. Тогда им казалось, что они теряют себя, свою личность, и сливаются с божеством. По сравнению с сухой, прозаической римской религией эти восточные культы обладали огромной притягательной силой. Они в изобилии давали тот религиозный дурман, в котором так нуждался дряхлеющий греко-римский мир. Сходный круг идей и представлений лежал в основе так называемого "мессианизма" ("мессия" по древнееврейски значит "помазанник"). Мессианизм - это религиозное течение, особенно сильно выступавшее в иудейской религии и в иранском культе Митры. Оно исходило из признания греховности мира и слабости человеческой природы, из невозможности для человека спастись собственными силами. Отсюда - вера в "мессию", который мыслится как посланник божества, как его воплощение, как сын божий. Иудеи верили в то, что настанет день, когда на земле явится "помазанник божий" и спасет свой народ от римского рабства. Поклонники Митры, особенно те из них, которые принадлежали к низшим слоям населения, ждали, когда придет Митра и очистит греховный мир огнем, после чего на земле наступит царство равенства и справедливости. В восточных религиях была еще одна черта, которая привлекала к ним население западной половины империи. Это была вера в единого бога - монотеизм. Зародыши единобожия мы находим во многих восточных верованиях: в древневавилонской и древнеегипетской религиях, в иудаизме, в культе Митры. Монотеизм вырастал на различной почве. Иногда, как, например, в Египте и Вавилонии, он отражал политическую централизацию древневосточной монархии. Для иудеев вера в единого бога Ягве являлась своеобразным орудием сохранения своего племенного единства в борьбе с окружающими их народами. Митра, наконец, служил для персов боевым знаменем их наступления на Переднюю Азию. Население западной половины империи уже давно не верило в своих старых мелких божков. Они перестали удовлетворять и возросшей религиозной потребности, и изменившимся политическим отношениям. Если политеизм еще подходил к условиям старой римской республики, то совершенно не годился для монархии. Римская религия пыталась выйти из положения путем развития в сторону монотеизма некоторых культов: Юпитера, Ромы, т. е. богини города Рима, гения (доброго духа) императора. Но эти попытки не привели к серьезным результатам. Все эти культы носили слишком официальный характер и ничего не давали массе. Какое дело до гения императора было задавленному нуждой ремесленнику или рабу-варвару? Монотеизм восточных религий гораздо больше говорил сердцу рядового римлянина I в. н. э., тем более, что этот монотеизм был связан с верой в мессию, с надеждой на искупление, с мистическими культами. На выработку христианского монотеизма большое влияние оказало учение еврейского религиозного философа I в. н. э. Филона Александрийского. С помощью стоицизма и идеалистической философии Платона он переработал наивный монотеизм иудейской религии, придал ему философский характер и очистил его от всех остатков политеизма. Стоицизм оказал влияние на христианство тремя моментами: своим учением о божественном разуме, управляющем миром, концепцией нравственного долга, выполнение которого обязательно для человека, и учением о равенстве всех людей. В процессе формирования христианства оно испытало также сильное влияние гностицизма (от греческого слова "гносис" (знание)). Это было синкретическое религиозно-философское течение, сформировавшееся ко II в. н. э. из самых разнообразных элементов античной религии и философии. Оно отражало, по-видимому, идеологию торговых городских слоев. Сущность учения гностиков сводилась к тому, что человек путем мистического познания (гносиса), подготовленного умерщвлением плоти, чистотой, воздержанием, может постичь божественную сущность мира. Материальный мир греховен и представляет результат отпадения от бога. Конечной целью мирового процесса является слияние мира с богом. Это выполнит логос (разум), который христианские гностики отождествляли с Христом. На этой схеме гностицизм строил сложную и фантастическую систему, где элементы античной идеалистической философии сливались с учениями различных восточных религий. Христианство во II в. принуждено было выдержать с гностицизмом ожесточенную борьбу, так как он проник внутрь христианской церкви, где и развивался в качестве одной из первых ересей. Но, разгромив гностицизм, христианство должно было принять много гностических элементов в свою догматику и культ. Религиозные настроения низов римского общества начала нашей эры ярко выступают в своеобразных произведениях, известных под названием "сивиллиных пророчеств". Большинство их приписывали древней пророчице Сивилле из г Кум в Италии. В действительности - это произведения безымянного народного творчества, они для нас тем более ценны как показатель общественных настроений. Для сивиллиных пророчеств характерны мессианские чаяния, пронизанные социальными моментами. Они рисуют грозную картину страшного суда. Сын божий явится во всей своей славе и учинит суд над живыми и мертвыми. Все общественные отношения будут перевернуты господа превратятся в рабов, а рабы станут господами. Пророчества переполнены нападками на Рим, на имущественное неравенство, на богачей. Весь этот круг идей, которые уже в I в н.э. получили широкое распространение среди населения империи, сводился к нескольким основным моментам бог один, мир погряз во зле и может спастись только божественной помощью, бог, воплотившийся в человеке, своею смертью искупает грехи человечества, в день последнего суда добро восторжествует в преображенном мире, а зло будет наказано, все люди равны и должны любить друг друга Возникновение христианства и его распространение Сумма этих представлений и составляла идеологическое содержание христианства. Последнее как самостоятельное течение, по видимому, начало оформляться к середине I в н.э. Оно постепенно стало отделяться от других восточных культов и приобрело собственные организационные формы. Это произошло раньше всего в городах восточной половины империи, в Малой Азии, Сирии, Египте, откуда новая религия быстро перекинулась на Запад. Самый ранний памятник христианской литературы - "Апокалипсис" Иоанна - адресован семи малоазийским христианским общинам. Связь раннего христианства с иудейством заставляет предположить, что новая религия впервые начала оформляться среди еврейских общин крупных городов Востока. Перенесение места возникновения христианства в Палестину (в частности, в отсталую Галилею) является результатом позднейших конструкций. Однако, возникнув в иудейской среде, христианство быстро начало впитывать в себя наиболее общие религиозные представления эпохи, порвало с иудейством и стало совершенно новой религией, носящей универсальный характер. Причиной быстрого распространения христианства являлось не только то, что оно сумело удачно объединить все основные религиозные идеи своей эпохи и придать им наиболее общий характер, свободный от всех местных особенностей. Успехи новой религии не в меньшей степени были вызваны ее организационными формами. Христиане в каждом городе составляли общину верующих. Это было не только объединение единоверцев, но и своеобразный союз взаимопомощи и благотворительности. Так как большинство членов общины первоначально принадлежало к неимущим и малоимущим слоям городского населения, то этот момент играл огромную роль. В каждой общине существовала касса, из средств которой раздавались по собия и устраивались общие трапезы Эта касса пополнялась за счет взносов. Идеология, господствовавшая в ранних христианских общинах, была идеологией социальных низов, напоминающей настроения сивиллиных пророчеств уравнительные стремления, нападки на богатых, восхваление бедности, ненависть к всеобщему угнетателю - Риму. Христианство II - III вв. Впрочем, из-за характера источников мы плохо знаем христианство I в. Сквозь массу мифологического и легендарного материала с трудом лишь просматриваются его общие черты. Иначе в этом отношении обстоит дето с христианством II - III вв. Его мы знаем лучше, так как в нашем распоояжении находятся более достоверные источники. Разбирая их мы видим что в христианских общинах второй половины II в. уже преобладало среднее городское население купцы ремесленники, землевладельцы и другие имущие элементы. Приток этих слоев в христианские общины объясняется двумя причинами. Во-первых, кризис идеологии охватывал все более широкие круги римского общества. Рост скептицизма и неверия сопровождался усилением религиозных настроений, увлечением магией, восточными культами, мистикой и пр. Одна и та же эпоха породила и Лукиана и Апулея. Во-вторых, принадлежность к христианам во II в. оказывалась даже выгодна с экономической точки зрения. Общины были разбросаны во всех крупных городах империи и поддерживали друг с другом тесную связь. Это создавало большие удобства для торговцев и ремесленников, что особенно сказалось во второй половине II в., когда кризис всего больнее ударил именно по этим слоям. Изменение социального состава общин во II в. отразилось на их идеологии и организации. Приток имущих элементов постепенно оттесняет на задний план бедноту. С настроениями сивиллиных пророчеств начинают бороться. В христианской литературе II в., правда, еще встречаются выпады против богатых и государства, но они все более и более заглушаются другими тенденциями. На смену формулам раннего христианства - "легче канату пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство божие", "нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос" - появляются совершенно иные "вы же, слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым", "воздайте цезарево цезарю, а божие - богу" и т. п. Меняется и организация христианских общин. Она начинает приобретать более прочный характер. В общинах I в. руководство принадлежало странствующим проповедникам "пророкам" и "апостолам", создававшим новое учение и разносившим его по городам империи. Это были представители бедноты и рабов настроенные весьма экзальтированно. Они предсказывали второе пришествие Христа, призывали к покаянию и разделу имушеств. Но когда в христианстве стали брать верх зажиточные слои, подобного рода идеология сделалась слишком опасной. С "пророчеством" начинают бороться как на организационной, так и на идейной почве. Управление общинами переходит в руки постоянных должностных лиц, выбираемых из членов данной общины и принадлежащих к ее имущей части. Это - пресвитеры (старейшины) диаконы (служители), епископы (администраторы). Они берут в свои руки все дела общин и наводят в них "порядок" в интересах имущих Уравнительная практика (разделы имушеств общественное питание) сокращается, все более и более заменяясь простой благотворительностью С другой стороны, подвергается обработке и христианская литература. Оттуда тщательно вытравляется вся идеология сивиллиных пророчеств с ее антисобственническими и антигосударственными тенденциями. Именно теперь вырабатывается список канонических книг. В них идеология раннего христианства почти совершенно не чувствуется. Вся "пророческая" литература попадает в число апокрифических, т. е. "подложных" книг. В III в. процесс идет еще дальше. Кризис бросает в объятия новой религии все более широкие слои римского общества, вплоть до крупных собственников. Принятие ими христианства происходит тем легче, что прежняя религия рабов и бедноты потеряла свою былую оппозиционность и перешла на службу к господствующим классам. В III в. окончательно складывается общая церковная организация для всей империи. Епископы становятся во главе общин, подчиняя себе всех остальных должностных лиц. Руководящую роль в церкви начинают играть епископы крупных городов империи. Появляется церковная иерархия, построенная по монархическому принципу. В конце III и начале IV в. на высших церковных постах сидят богатые землевладельцы, купцы и ростовщики. Среди христиан мы видим крупных представителей имперской бюрократии, членов императорской семьи. Христианская церковь окончательно аристократизируется. Преследования христиан Но в том же III в. церковь испытала первые крупные преследования со стороны государства. Все известия о гонениях на христиан до III в., по-видимому, вымышлены (например, знаменитое гонение при Нероне) или сильно преувеличены. Впоследствии, когда церковь была легализована, христианам было выгодно изображать себя post factum мучениками за веру. Тогда и родились бесчисленные легенды о гонениях. В действительности гонений было гораздо меньше и они не отличались той жестокостью, как это обычно изображается в церковной истории. Но, во всяком случае, в III и в начале IV в. в разных местах империи имели место довольно крупные преследования христиан. Это было связано с обострением социально-политической обстановки. Христианство, конечно, никогда не было революционным течением. Наоборот, оно гасило революционную энергию масс, направляя ее по иному руслу. Оно подменяло реальную борьбу во имя земных целей иллюзорными надеждами на сверхчеловеческую помощь и загробное воздаяние. Но в раннем христианстве были, по крайней мере, кое-какие моменты, направленные против существующего строя. В III в. и эти элементы почти совершенно исчезли. Однако римское правительство продолжало по-старому рассматривать христианство как тайную, подпольную секту. В борьбе с оппозиционными движениями оно не всегда разбиралось в действительном положении вещей и легко могло принять христиан за бунтовщиков, тем более, что в некоторых случаях христиане сами давали к этому повод. Так, они отказывались приносить жертвы богам, поклоняться гению императора, служить в войсках. Это создавало вокруг них атмосферу подозрительности и в кризисной ситуации легко могло вызвать преследования. К этому нужно добавить, что церковь и многие ее представители в III в. были очень богаты. Практика конфискаций, столь распространенная в III в., могла здесь найти хорошее применение. И действительно, мы видим, что целью всех гонений III - IV вв. (при Деции, Валериане, Диоклециане) являлось не столько преследование тех или иных лиц, сколько конфискация их имуществ. Последним, наиболее крупным гонением были преследования христиан при Диоклециане (303 - 304 гг.). Это была последняя попытка открытой силой сломить новую религию. Из этой попытки ничего не вышло, так как 10 лет спустя Константин и Лициний легализовали христианство. Почему христианство было признано государством? Почему государство признало церковь? Здесь, прежде всего, действовали соображения политического порядка. К IV в. христианская церковь превратилась в сильнейшую организацию, в своеобразное "государство в государстве", охватывавшее почти всю империю. Она владела огромными богатствами, насчитывала в своих рядах большое количество высших чиновников, военных, крупных земельных собственников и подавляющую массу торгово-промышленного населения городов. Она обладала мощным аппаратом управления, не уступавшим имперской бюрократии. При таких условиях признать церковь означало для государства найти новую социальную опору. Это было особенно важно для домината, при его стремлении создать крепкую власть. Преследования 303 - 304 гг. были основаны на недоразумении и, как мы уже говорили, объясняются только тем, что Диоклециан был еще тесно связан с III в. Константин же был свободен от этих старых традиций и мог подойти к христианству более объективно и трезво. Однако в признании христианства есть еще одна сторона, более существенная, чем непосредственные соображения политического порядка. Эту сторону, конечно, никто из людей IV в. не понимал сколько-нибудь ясно и отчетливо. Она видна только нам, спустя 1500 лет. В чем состояло историческое значение христианства? Почему оно победило старые языческие религии, старое античное мировоззрение? Не только потому, что христианство сумело соединить в себе разрозненные религиозные представления эпохи и таким путем попасть в тон общественному настроению; не только потому, что христианство создало удачную организационную форму общины (аналогичные организации мы находим и в других восточных религиях, например, в митраизме). Победа христианства и ее всемирно-историческое значение объясняется тем, что в нем впервые выступает зародыш нового мировоззрения. Подобно тому, как колоны, по выражению Энгельса, были "предшественниками средневековых крепостных", так римское христианство явилось предком средневекового христианства. Колонат был продуктом распада латифундиального рабовладельческого хозяйства. В известном смысле он явился переходной ступенью к мелкому индивидуальному хозяйству средневекового крепостного, формы более прогрессивной, чем рабовладельческая система. Христианство также было продуктом распада языческого мировоззрения и также являлось более высокой формой. То новое, что оно несло в себе, было освобождение личности, скованной религией полиса и его моралью Пусть это освобождение носило неполный и односторонний характер. характер морального совершенствования человека, его личной связи с богом, его личной ответственности за грехи. Тем не менее в длительном историческом процессе освобождения индивидуума это был огромный шаг вперед. Вот почему христианство нельзя было остановить никакими преследованиями. Признание его Константином было поэтому не только разумной политической мерой, вызванной конкретной обстановкой начала IV в.: признание христианства явилось исторической необходимостью. Ереси Легализация христианской церкви была выгодна обеим сторонам, - церкви, во всяком случае, не меньше, чем государству. Помимо непосредственных выгод легальности признание государством давало церковным верхам оружие для внутренней борьбы. К IV в. в церкви стало очень неспокойно. Усиление собственнических элементов, укрепление церковного аппарата, аристократизация всей идеологии христианства неизбежно должны были вызвать резкую оппозицию церковных низов. Как ни старались замазать первоначальный плебейский дух христианства, пропасть между тем, о чем учили с церковной кафедры, и тем, что видели в действительности, была слишком велика: с одной стороны - сытый и довольный "клир", "братья" из аристократии, ростовщиков и крупных землевладельцев, с другой - те же "братья во Христе", нищие и полуголодные массы городского и сельского плебса. Христианство, повторяем, никогда не было и по своей природе не могло быть революционным течением. Но общий кризис античного мира не мог не отразиться в нем. Резкое обострение социальных противоречий, сказавшееся в империи с конца II в. н. э., проявилось и в христианстве. Там процесс в большой степени ускорялся аристократизацией церкви, создававшей свои, внутрицерковные противоречия. На этой почве родились так называемые "ереси", течения в христианстве, враждебные правившим церковным кругам и господствовавшим в церкви взглядам. Они отражали, главным образом, идеологию христианских низов - рабов, колонов, городской бедноты, отчасти настроения средней городской прослойки. В отдельных случаях в ересях проявлялась борьба за власть различных групп церковной иерархии. Кроме гностицизма, одной из первых ересей был монтанизм (от имени "пророка" Монтана). Это было учение, выступившее в конце II в. против "обмирщения" христианства, против примирения с государством, против церковных имуществ и т. д. Монтанисты ожидали немедленного пришествия Христа и страшного суда, а поэтому отрицали земные блага и вели аскетический образ жизни. Они резко протестовали против всякого компромисса с языческим государством, к чему подчас была склонна имущая прослойка христианских общин. Этот оппортунизм особенно проявлялся во время гонений, когда множество христиан отрекалось от новой религии, - обычно для вида и на время. В такие моменты монтанизм особенно усиливался, объединяя в своих рядах всех непримиримых. Так, во времена гонений при Деции и особенно при Диоклециане, монтанизм процветал в северной Африке. Он принял там название "донатизма", от имени епископа Доната, главы непримиримых. Раскол дошел до того, что в северной Африке образовалось две церкви: донатистская и ортодоксальная (правоверная). В некоторой связи с донатизмом стояло выступление североафриканских рабов и колонов, известное под названием "движения агонистиков", или "циркумцеллионов". "Агонистиками" ("борцами за правую веру"), называли себя они сами; "циркумцеллионами" ("бродягами"), называли их противники. Движение особенно сильно развернулось в 40-х годах IV в. Агонистики в своей церковной программе выступали на защиту донатистской церкви. Что же касается их социальной практики, то она состояла в поджогах и разграблениях усадеб, в избиениях богатых землевладельцев, в освобождении рабов, колонов и должников. Движение носило настолько радикальный характер, что руководство донатистской церковью отмежевалось от него. Римские войска дважды наносили поражение агонистикам, после чего движение пошло на убыль, но в какой-то степени держалось в Африке до самого начала V в. Самой сильной и самой опасной для церкви ересью IV в. оказалось арианство. Его основателем был Арий, священник из Александрии. Сущность его учения состояла в том, что сын божий сотворен богом отцом, а поэтому ниже его. Ортодоксальное же течение утверждало, что все три лица троицы единосущны, вечны и поэтому равны. Вокруг этого расхождения закипели ожесточенные споры. Под знаменем арианства скоро собрались все элементы, недовольные церковными порядками. Мало того, арианство объединило остатки разгромленной языческой идеологии и пыталось завоевать христианство на его же почве и его же оружием. Арианство проникло к варварам, и под его флагом велась борьба против империи. В обстановке внутренней борьбы церковным верхам была чрезвычайно важна помощь государства. Константин признал христианство не для того, чтобы безучастно смотреть на раздиравшие церковь споры. Ему была нужна церковь сильная, т. е. единая. Вот почему он принимает энергичное участие в борьбе на стороне господствующего течения. Когда в 325 г. собрался церковный съезд в Никее (Никейский собор) для обсуждения арианской ереси, император на нем председательствовал и встал на точку зрения противника Ария, александрийского епископа Афанасия. В принятом на съезде "символе веры" арианство было осуждено. Никейский собор имел большое значение для христианства и в организационном отношении. Это было первое общее собрание представителей христианского движения, на котором окончательно оформилась структура церкви. С. И, Ковалев, "История Рима"